Том 3. Пьесы 1862-1864 - Страница 20

Аксенов

Не войска нужно нам, а благодати.

Минин

Велик Господь, владыко херувимский!
Прибежище и сила наша в нем!
Его рука дала врагам победу,
Его рука притупит их мечи.

Аксенов

Давид и мал, да сильного свергает.

Поспелов

Не много храбрых вывел Гедеон.

Минин

Самсон все войско костью побивает.

Аксенов

От гласа труб валится Ерихон.

Колзаков

С большой ордой побить врага не диво.

Минин

Во мнозе Бог! И в мале Бог!

Аксенов

Аминь!

Действие четвертое

ЛИЦА:

Воевода Алябьев.

Биркин.

Семенов.

Поспелов.

Колзаков.

Минин.

Аксенов.

Темкин.

Губанин.

Лыткин.

Нефед Минин

Татьяна Юрьевна.

Марфа Борисовна.

Всякие люди Нижнего Новгорода, обоего пола.

Слепые.

Площадь в Кремле недалеко от собора. Начинает рассветать.

Явление первое

Часть народа толпится на паперти у собора, между ними Губанин. Вбегает Лыткин.

Лыткин

Ах, отцы мои, вот страсти-то! (Увидав Губанина.) Сема! Сема! Родимый ты мой, что за напасть такая?

Губанин

Какая напасть?

Лыткин

Да как же, Сема! Зачем в большой колокол-то били? Слышу я, зачали в колокол бить, народ бросился в город, так и обмер. Ну, думаю, всполох от воровских людей.

Губанин

Какой всполох? Что ты!

Лыткин

Так зачем же в большой-то? Ноне праздника нету.

Губанин

Затем и в большой, чтоб больше народу набралось. Грамоту из Сергиева монастыря читать будут.

Лыткин

Ишь ты! А ведь мне сдуру-то втемяшилось, что всполох. Велел домашним всю рухлядь, что есть, волочь в город наспех. Тут у ворот под горой и складывают.

Губанин

Кто о душе, а ты все о рухляди. Как тебе не стыдно!

Лыткин

Молод еще ты учить-то! Я уж страсти-то видывал. Как тогда князь Вяземский подходил, натерпелись тоже немало. Оно точно, Бог сохранил, а добра-то что распропало.

Губанин

На Москве больше нашего распропало.

Лыткин

Такое определение. Значит, терпи! Ну, а нам, пока Бог милует, свое добро беречь надо. Отошла обедня-то?

В народе

Грамоту читают! — Грамоту читают!

Губанин

Уж как хочется послушать! Кажись, ничего бы не пожалел.

Лыткин

Уж и я бы послушал. Протеснимся как-нибудь. Посторонитесь, почтенные!

Проходят. Народ мало-помалу протесняется в собор. У паперти открывается кучка слепых, которые были скрыты народом.

Слепые

(запевают)

Живал себе славен на вольном свету,
Пивал, едал сладко, носил хорошо,
Золотые одежи богат надевал,
Про милость про Божью богат не давал,
Про нищую братью богат забывал,
А был у богатого убогий братец:
Восползет убогий к богату на двор.
Закричит убогий громким голосом.

Заря занимается. Народ выходит из собора. Все утирают слезы. Слышны голоса: «Подайте слепому, убогому! Сотворите святую милостыню!» Мальчики уродят слепых на паперть.

Явление второе

Проходят двое.

1-й

Экой плач! Эко рыдание во всем соборе!

2-й

Да и было отчего. Все тебе как на ладонке видно, как Москва гибнет, как веру православную попирают. Как же тут не заплакать! Что мы, каменные, что ли!

(Проходят.)

Старик и женщина.

Старик

Гибнет, говорит, все наше государство! гибнет вера православная! Легко сказать — гибнет вера православная! Каково это слово! Скажи ты мне, каково слышать?

Женщина

Тяжко-то оно слышать, тяжко, я хорошо, кабы почаще нам эти слова напоминать! А то живем тут, беды большой над собой не видим, никакой муки не терпим; не то что своих ближних, и Бога-то забудешь.

(Проходят.)

Проходят четверо.

1-й

Мы за веру православную должны до смерти стоять! Слышите, до смерти!

2-й

А кто же прочь? Да хоть сейчас умирать!

3-й

Потому, коли ты за веру пострадал, небесное царствие наследуешь.

4-й

Беспременно.

(Проходят.)

Две женщины.

1-я

Ни в жизнь столько слез не видала! Ни на одних похоронах того не бывает.

2-я

Уж и не говори! Так рекой и разливались. Ангелы-то с небеси, чай, смотрят да радуются. (Проходят.)

Выходит народ и становится стенами, образуя улицы для выходящих из собора. Выходят Воевода, Биркин и Семенов.

Явление третье

Воевода, Биркин и Семенов.

Воевода

(утирая слезы)

Вы видели, как плакал весь народ,
Вы слышали тяжелые рыданья!
Какие слезы! Боже! Прав Кузьма:
С таким народом можно дело делать
Великое. Он кроток, как дитя,
Он плачет. Но, взгляните, эти слезы —
Не хныканье старух и стариков;
В них сила страшная; омывшись ими,
Он чист и тверд, как камень самоцветный;
Он сбросил тяжесть помыслов житейских,
И суеты, и будничных забот,
И вышел непорочен: хоть на битву
Веди его, хоть в монастырь честной,
Хоть на небо.

Семенов

(со слезами)

Великую ты правду,